Сайт о Яворских

Яворский Иван Васильевич, тайный советник (герб рода Яворских). Ч. II

Яворский, Иван Васильевич, тайный советник, высший чиновник и деятель финансового ведомства, сын Василия Федоровича, внук родоначальника московских дворян Федора Ивановича Яворского. О нем известно, кроме архивных источников (см. Ч. I), из знаменитых автобиографических «Записок» (1743-1812) Гавриила Романовича Державина, где Державин, «бывший статс-секретарь при императрице Екатерине Второй, сенатор и коммерц-коллегии президент, потом при императоре Павле член Верховного Совета и государственный казначей, а при императоре Александре министр юстиции, действительный тайный советник и разных орденов кавалер…», упоминает Яворского в связи со сложившимися личными обстоятельствами. После отставки «по неспособности к военной службе» и обиженный таким заключением графа П.И. Панина Державин перешел в 1777-м в статскую службу, получив в августе место экзекутора в первом департаменте Правительствующего Сената. Иван Васильевич Яворский — его коллега по службе в Сенате, где состоял экзекутором второго департамента, и товарищ. «Личные обстоятельства» — неожиданно вспыхнувшая любовь поэта к дочери бывшего камердинера Петра III Екатерине Яковлевне Бастидон, которой в ту пору еще не было и 17-ти (род. в 1762 году). Яворский был дружен с семьей Якова Леонтьевича Бастидона (к описываемому событию умер) и Матрены Дмитриевны, кормилицы великого князя Павла Петровича. По личной просьбе Державина Яворский принял непосредственное участие в его помолвке. «Приехала мать, и сделали помолвку, но на сговор настоящий еще она не осмелилась решиться без соизволения его высочества наследника великого князя, которого почитала дочери отцом и своим сыном. Чрез несколько дней дала знать, что государь великий князь жениха велел к себе представить. Ласково наедине принял в кабинете мать и зятя, обещав хорошее приданое, как скоро в силах будет. Скоро, по прошествии великого поста, то есть 18 апреля 1778 года, совершен брак…».
Этот брак для Державина оказался счастливым. Как писали биографы, молодая красавица жена стала его близким другом и музой, которую он воспел в стихах под именем Плениры. Вот как это случилось.
«15-го числа сего февраля [1777г.] даны Правительствующему Сенату два указа, из коих одним пожалован он [Г.Р. Державин] в коллежские советники и велено дать ему место по его способности, другим пожаловано ему 300 душ в белорусской губернии, на которые приказано заготовить грамоту и поднести к высочайшему подписанию. Очутясь в статской службе, должно было искать знакомства между знатными людьми, могущими доставить место в оной. Скоро чрез семейство господ Окуневых, из коих старший брат тогда выдал дочь свою за князя Урусова, двоюродного брата генерал-прокурорши княгини Елены Никитишны Вяземской, спознакомился с домом сего сильного вельможи, могущего раздавать статские места, будучи позван к нему на свадебный бал. С сих пор часто у него бывал и проводя с ним дни, забывая время в карточной, тогда бывшей в моде, игре в вист, хотя никогда в ней ни счастливо, ни несчастно играть не умел, но платил всегда проигранные деньги исправно и с веселым духом; потому наиболее, что князь вел игру с малочиновными и небогатыми людьми весьма умеренную. Таковым поступком, всегда благородным и смелым, понравился ему, приобрел его благоволение; при всем том с февраля по август не мог быть никуды помещенным. А как очистилось тогда Сената в первом департаменте екзекуторское место, которое пред тем занимал отец новобрачной, господин Окунев, получа выгоднейшее с чином статского советника, при строении церкви Невского монастыря. Державин, приехав в один день поутру рано на дачу генерал-прокурора, лежащую на взморье близ Екатерингофа, нашел его чешущим волосы и бедную старуху, стоящую у дверей. Подшедши, просил то о помещении на порозжую вакансию. Он, не отвечав ни слова, приказал ему принять от той престарелой женщины бумагу, ею держимую, и, прочетши про себя, сказать ему ее содержание. Он прочел, пересказал, и князь, ваяв у него, ее собственным обозрением поверил, положил пред себя на столик и, на него взглянув, сказал: «Вы получите желаемое вами место», и тот же день, поехав в Сенат, дал о том предложение. Должность ее, по отступлении от инструкции Петра Великого, хотя была тогда уже не весьма важная, однако довольно видная. Отправляя ее, скоро приобрел он знакомство всех господ сенаторов и значуших людей в сем карьере, а особливо бывая всякой день в доме генерала прокурора. Княгиня собственною своею персоною была благосклонна, и мысли ее были выдать за него в замужество сестру свою двоюродную княжну Катерину Сергеевну Урусову, славную стихотворицу того времени, так что об этом ему некоторые ближние к ней люди и говорили; но он, имея прежние связи, отшутился от сего предложения, сказав, что она пишет стихи, да и я мараю, то мы все забудем, что и щей сварить некому будет. Словом, он был некоторого рода любимцем сего весьма уважаемого дома. С князем по вечерам для забавы иногда играл в карты; а иногда читал ему книги, большею частию романы, за которыми нередко и чтец и слушатель дремали. Для княгини писал стихи похвальные в честь ее супруга, хотя насчет ее страсти и привязанности к нему не весьма справедливые, ибо они знали модное искусство давать друг другу свободу.
В сем году, около масленицы, случилось с ним несколько сначала забавное приключение, но после важное, которое переменило его жизнь. Меньший из братьев Окуневых поссорился, быв на конском бегу, с вышеупомянутым Александром Васильевичем Храповицким, бывшим тогда при генерале прокуроре сенатским обер-прокурором в великой силе. Они ударили друг друга хлыстиками и, наговорив множество грубых слов, решились ссору свою удовлетворить поединком. Окунев, прискакав к Державину, просил его быть с его стороны секундантом, говоря, что от Храповицкого будет служивший тогда в Сенате секретарем, что ныне директор Дворянского банка, действительный статский советник Александр Семенович Хвостов. Что делать? С одной стороны, короткая приязнь препятствовала от сего посредничества отказаться, с другой — соперничество против любимца главного своего начальника, к которому едва только стал входить в милость, ввергало его в сильное недоумение. Дал слово Окуневу с тем, что ежели обер-прокурор первого департамента, Резанов, у которого он в непосредственной состоял команде, который тоже был любимец генерала-прокурора и сей, как Державин, по некоторым связям в короткой приязни, не попротивуречит сему посредничеству; а ежели сей того не одобрит, то он уговорит друга, своего вышеупомянутого Гасвицкого, который был тогда уже майором.
С таковым предприятием поехал он тотчас к господину Резанову, его не нашел дома: сказали, что он обедает у господина Тредияковского, бывшего тогда старшего члена герольдии, который по сей части был весьма значущий человек. Хотя сей жил на Васильевском острову, но он и туда поехал. Уже был вечер. При самом входе в покой встречается с ним бывшая кормилица великого князя Павла Петровича, который был после императором, г-жа Бастидонова с дочерью своею девицею лет 17-ти, поразительной для него красоты, а как он ее видел в первый раз в доме господина Козодавлева, служившего тогда во втором Сената департаменте екзекутором же, смотревшего с ним вместе на Литейной шествие духовной процессии в Невской монастырь, бываемой ежегодно августа 8-го дня в день Александра Невского: тогда она уже ему понравилась, но только примечал некоторую бледность в лице, а потом в другой раз в театре неожиданно она его изумила; то тут в третий раз, когда она остановилась в передней с матерью, ожидая, когда подадут карету, не вытерпел уже он и сказал разговаривавшему с ним Резанову о том, за чем приехал, что он на сей девушке, когда она пойдет за него, женится. Сей засмеялся, сочтя таковую скорую решительность за шутку.

Страницы: 1 2