Сайт о Яворских

продолжение

1734-1763 Август III, или Август III Саксонец (польск. August III Sas, (р. 7.10.1696 — ум. 5.10.1763), король Речи Посполитой, курфюрст саксонский с 1733 как Фридрих Август II. Сын и наследник Августа II Сильного и Кристианы Эбергардины Бранденбург-Байрейтской*. Женат на эрцгерцогине Марии Иозефе (Жозефе), дочери императора Иосифа I. Короновался в Кракове 17 января 1734 года.

Воспитан матерью в духе лютеранской (протестантской) церкви. В 1712 году, путешествуя по Европе: Германии, Франции и Италии, был тайно обращён в католицизм. В 1719 году женился на Марии Жозефе Австрийской (1699—1757), дочери императора Иосифа I. В браке родились 14 детей, трое умерли в детстве.
Польский историк так характеризовал своего короля: «Август III, навязанный Польше Россией и Австрией, был тупым и опустившимся лентяем. Не считая охоты, которой он отдавался со всей страстью, он вел жалкую жизнь, разнообразя ее резанием бумаги или стрельбой в собак, которых приводили под окна королевского дворца. У него не было тяготения к разврату, которым отличался его отец; но зато у него не было и политической энергии и подвижности отца. В общественных делах он во всем полагался на своих саксонских министров… Вся система Августа III сводилась к подчинению России…»¹⁰⁴. Вскоре после вступления его на престол созванный в Варшаве 9 июля 1736 года пацификационный сейм завершил внутренний конфликт – «войну за польское наследство» в Речи Посполитой, подтвердив избрание королем Августа III. Сейм предоставил ему право назначить герцогом Курляндии кандидата, получившего одобрение местной знати, России и Пруссии. Им стал кандидат от России – «не формально законный, а фактический муж» Российской императрицы Анны Иоанновны**, барон Эрнст Иоганн Бирон, — зловещая фигура в истории Российской империи периода 1730-1740 гг. под названием «бироновщина», периода «методического государственного террора», — писал историк, богослов, общ. и гос. деятель в «Истории Русской Церкви» А.В. Карташев»¹⁰⁵.
Правление Августа III – время политического кризиса Речи Посполитой. Будучи обязанным своей короной России и Австрии, Польша фактически не принимала участия в европейских событиях — ни в войне за австрийское наследство, ни в Семилетнюю войну (1756-1763), которая велась с одной стороны: Австрией, Францией, Россией, Испанией, Саксонией и Швецией, а с другой — Пруссией, Великобританией (в унии с Ганновером) и Португалией. Страна находилась в состоянии международного унижения, «внутреннего безнарядья», деморализации общества и политической анархии. Слабая власть – слабо и государство, что было на руку сильным деятелям Европы: Пруссии, Австрии, России…
…В Семилетнюю войну король Пруссии находился на вершине славы и достижений, придерживаясь своих стратегических принципов. В войну он вступил с осознанным чувством «безусловного превосходства» над противниками. Основное противостояние происходило между Австрией и Пруссией из-за Силезии. «За десятилетний период мира он увеличил и улучшил свою армию в значительно большей степени, чем его противники. Постройка его крепостей в Силезии была закончена. В его государственной казне лежало 16 миллионов талеров наличными, и он рассчитывал немедленно оккупировать и присоединить к Пруссии богатое курфюршество Саксонское с его ресурсами. <…> В отношении политики король рассчитывал, что Франция, памятуя о старом соперничестве между домами Габсбургов и Бурбонов, окажет Австрии лишь умеренную поддержку <…> Россию он рассчитывал удержать при посредстве Англии…»¹⁰⁶ (Г. Дельбрюк. С. 771).
После присоединения России в 1757 г. к Версальскому союзному договору к антипрусской коалиции примкнули Швеция и Саксония. Участие России в Семилетней войне с Пруссией было «продиктовано подписанными союзными договорами с Францией и Австрией и реальной угрозой ее владениям в Прибалтике». В 1759 г. произошла крупнейшая битва Семилетней войны при Кунерсдорфе, в которой русско-австрийские войска под командованием графа П.С. Салтыкова разгромили «непобедимую» прусскую армию Фридриха II, а сам король едва не попал в плен. После беспорядочного бегства с поля битвы прусской армии, писал историк А.В. Шишов, «У Фридриха II от 48-тысячной армии в итоге бегства осталось всего три тысячи человек». Король был в отчаянии, на следующий день после битвы он писал в Берлин: «…Все бежит, и у меня нет больше власти над войском…»¹⁰⁷. Что миф о непобедимости прусской армии, это лишь миф, созданный прусско-немецкими историками и генералами, подтверждает английский историк Джеймс Хоус. В «Краткой истории Германии» пишет: — «На самом деле Фридрих не раз терпел поражение в битвах с русскими и австрийскими войсками. После того как его армия была разгромлена в битве при Кунерсдорфе (1759), он в отчаянии писал своему министру…: «Все потеряно. Гибели своего отечества я не переживу. Прощайте навсегда»¹⁰⁸ (Джеймс Хоус. С. 101). Но Фридриху везло…
В 1760 г. граф П.С. Салтыков (с 18 августа 1759 — генерал-фельдмаршал) передовым корпусом генерал-поручика графа З.Г. Чернышева 28 сентября занял столицу Фридриха II; Берлин капитулировал, уплатив огромную контрибуцию и потеряв почти весь арсенал… Европа вздрогнула. «Вольтер писал из Парижа фавориту императрицы Елизаветы Петровны графу Ивану Шувалову: «Приход вашей армии в Берлин производит значительно большее впечатление, чем все оперы Метастазио…»(А.В. Шишов. С. 187). В 1761 г. Пруссия была уже на грани катастрофы. Несмотря на победы под Лигницем и Торгау, положение Пруссии стало хуже, чем после Кунерсдорфа и Максена. Фридрих II «уже не может давать сражений, укрывает свою армию за полевыми укреплениями (Бунцельвиц) и одну за другой теряет свои крепости — Глац, Швейдниц, Кольберг». А «… австрийцы настолько истощили свои силы, что Мария Терезия решается сократить численность своей армии (в декабре 1761 г.), которую она уже дольше не в состоянии ни содержать, ни оплачивать. Каждый полк должен был распустить по две роты; офицеры увольнялись с половинным окладом…»¹⁰⁹ (Г. Дельбрюк. С. 780). Пруссия же держалась за счет английских щедрот — поддержи субсидиями Англией, вовлеченной в войну с Францией. 25 декабря 1761 г. (5 января 1762 г.) умерла императрица Елизавета I. Ее смерть существенным образом изменила обстановку на театре военных действий. Взошедший на престол Петр III, заключил союз с Фридрихом II, порвав отношения с австрийцами. «Сам Фридрих, — читаем у английского историка Джеймса Хоуса, — назвал эти события «чудом Бранденбургского дома», но позднее те, кто прославлял прусскую армию, старались не вспоминать об этом удивительном стечении обстоятельств, которое имело мало общего с непобедимым образом страны». Несмотря на численный перевес и отдельные успехи Пруссии, «Цель, ради которой Фридрих шесть лет тому назад предпринял войну, — приобретение Саксонии — была теперь недостижима ни при каких обстоятельствах. Разговор шел о том, чтобы добиться status quo ante (довоенного положения), а на это можно было рассчитывать и без новых сражений»¹¹⁰ (Г. Дельбрюк. С. 781). Коалиция государств стала рассыпаться. Россия вышла из войны первой. Вскоре вышла из войны Швеция, Франция заключила перемирие с Англией. Война завершилась победой англо-прусской коалиции в результате полного истощения сил и средств воюющих сторон. В итоге: Австрия не вернула себе Силезию, Россия по Петербургскому миру, заключённому Петром III 24 апреля (5 мая) 1762 г., не приобрела в этой войне тоже ничего, Франция потеряла Канаду, Восточную Луизиану, большую часть французских владений в Индии. Военное противостояние начиналось между Австрией и Пруссией из-за Силезии, а главный итог Семилетней войны — победа Англии над Францией в борьбе за колониальное и торговое превосходство.
Вскоре бывшие враги Пруссия, Австрия и Россия наладили отношения на ниве раздела польско-литовского государства — Речи Посполитой в 1772-1795 гг. и мы продолжаем следить за судьбой Галицкой земли дальше.

Примечания
*Кристиана Байрейтская cупруга Августа Сильного, курфюрстина саксонская, с 1697 года титулярная королева Польши; была крёстной матерью «арапа Петра Великого» Абрама Петровича (Ганнибала), крестным отцом — Петр I.
**Анна Иоанновна (1693-1740), — вторая дочь царя Ивана V Алексеевича и царицы Прасковьи Федоровны, ур. Салтыковой; в официальном браке была за Фридрихом Вильгельмом, герцогом Курляндским, овдовела в 1711 г. в возрасте 17 лет. До 1730 года жила в Митаве. Переговоры по политическим соображениям Петра I, а затем Екатерины I и Петра II, с иностранными принцами о новом браке ни к чему не привели. В 1720 г. вдовствующая герцогиня Курляндская сблизилась с Бироном, попавшим на службу к ее двору двумя годами раньше, благодаря Г.К. Кейзерлингу, будущему гос. деятелю и дипломату России, ревностному защитнику православных в Польше. В 1724-м Бирон стал ее фаворитом, а с воцарением Анны Иоанновны на престоле России — неограниченным правителем, не занимая официально никакого поста в правительстве или Кабинете императрицы. По словам историка А.В. Карташева «Бирон влиял на дела только интимно». Но как влиял! «Куда какое это злое время было! — вспоминала одна из жертв «бироновщины» княгиня Наталья Борисовна Долгорукова, дочь г.-фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметьева в «Своеручных записках» о помолвке, свадьбе с князем Иваном Долгоруковым и отъезде Долгоруких в изгнание, датированных 1767 годом, 12 января. — Мне кажетца, при антихристе не тошнее тово будет. Кажетца, в те дни и солнце не светило. Кровь вся закипит, когда вспомню, какая это подлая душа, какие столбы поколебала, до основания разорил, и доднесь не можем исправитца. Что же до меня касаетца, в здешнем свете на веки пропала!… Боже, дай мне все это забыть! <...> Как скоро вступила в самодержавство [Анна Иоанновна - Б.Я.], так и стала искоренять нашу фамилию. Не так бы она злобна была на нас, да фаворит ее, который был безотлучно при ней, он старался наш род истребить, чтоб ево на свете не было, по той злобе: когда ее выбирали на престол, то между протчими пунктами [кондиций, ограничивавших самодержавную власть - Б.Я.] написано было, чтоб оного фаворита, который при ней был камергером, в наше государство не ввозить…».
Обратимся к началу событий, в которые оказалась вовлеченной тогда еще графиня Наталия Борисовна Шереметьева (род. 17(28).01.1714, Москва — ум. 3(14).07.1771, Киев, Свято-Фроловский монастырь; погребена в соборе Киевской лавры), в изложении князя Петра Владимировича Долгорукова. «…юная Наталия, прелестная, милая, наделенная нежной и любящей душой, умная, являла собой образец красоты душевной и физической. Ей было 15 лет, когда ее руки просил всемогущий в ту пору человек, обер-камергер, красивый 21-летний князь Иван Долгоруков. Она влюбилась в него и была счастлива уступить советам своих братьев, сестер и всех своих родственников, из честолюбия страстно желавших этого брака… Помолвка состоялась в особняке Шереметьева (на улице Воздвиженке), в среду 2 декабря 1729 года; она проходила с изрядной пышностью, в присутствии императора, двора и высшего московского общества. Вся семья Шереметьевых, вся родня и все друзья припадали к ногам невесты, расточая похвалы и льстивые речи, заранее взывая к ее покровительству и доброте…
Но 19 января [1730 года] Петр II сошел в могилу; влияние князя Ивана рассеялось, а вскоре начались и гонения на Долгоруковых. Тогда вся семья графини Натальи начала ее преследовать, убеждая отказаться от этого брака, но благородная и смелая девица осталась стойкой и непоколебимой. Ее братья, сестры, зятья, вся родня (кроме двух престарелых вдов — дальних родственниц) отказались присутствовать на свадьбе. А на следующий день Долгоруковы получили приказ об объезде в ссылку; никто не пришел проститься с молодой женщиной…». Конечным местом суровой ссылки князя Алексея Долгорукова и его семьи был Березов, куда они прибыли в сентябре 1730 года и помещены в городском остроге. После смерти родителей в Березове главой семьи стал их сын князь Иван Долгоруков, муж Натальи Борисовны. Вместе с другими детьми Алексея Долгорукова, в том числе Екатериной, бывшей невестой императора Петра II, они продолжали содержаться в ссылке. Из знаменитых «Записок» князя Петра Долгорукова известно о доносе на Долгоруковых, по которому в мае 1738 года в Березов прибыл посланец правительства. Сразу после его отъезда по оставленному приказу «князь Иван был разлучен с семьей и брошен в тесную темницу… Княгиня Наталья добилась разрешения…, чтобы разговаривать с мужем через небольшое окошко тюрьмы и передавать ему съестное.
В сентябре, темной дождливой ночью, к берегу Сосьвы причалило судно: с него сошли солдаты и произвели тридцать один арест» по расследованию условий содержания Долгоруких в остроге. Среди арестованных были: князь Иван, воевода Бобровский, майор Петров, пятеро священников и др. лица, пытавшиеся облегчить участь пленников.
В тюрьме Тобольска князя Ивана «приковали цепью к стене, руки и ноги сковали кандалами, не давали спать и довели до такого нервного возбуждения», что он заговорил об изготовлении подложного завещания императора Петра II в Москве в январе 1730 года. Это послужило поводом для Бирона перевести в Новгород князя Ивана, его братьев, сестер и дядей Сергея и Ивана из Березова, а князя Василия Лукича из Соловецкого монастыря для допроса…
Общие итоги следствия по Долгоруковым были ужасны: «…князь Иван приговаривался к четвертованию; его дядья, князья Сергей и Иван, и князь Василий Лукич — обезглавливанию; Фельдмаршал Долгоруков и его брат Михаил — к конфискации имущества и заточению, один в Соловецком монастыре, другой — в Шлиссельбургской крепости. Одного из братьев князя Ивана, 26-летнего Николая, приговорили к урезанию языка и к ссылке на каторгу в Охотск; 23-летнего Алексея пожизненно сослали на Камчатку простым матросом; Александра, которому был 21 год, сослали на каторгу на Камчатку; всех троих братьев били кнутом, а их трех сестер [Елену, Анну, Екатерину] заточили в монастыри. Из четырех двоюродных братьев, детей князя Сергея, двоих старших, Николая и Петра, забрили простыми солдатами; двоих младших, Григория и Василия, определили учиться ремеслу: младшего, Василия [позднее он стал покорителем Крыма] поместили к кузнецу с запретом обучать его чтению и письму».
Казнили приговоренных 8 ноября 1739 года, примерно в одной версте от Новгорода, в болотистом месте, где находилось Скудельничье кладбище — общее место погребения вне святой земли (вне кладбища), где погребают самоубийц, опойц, утопленников (Прим. к Главе XI. C. 599).
Только с воцарением на престоле Елизаветы Петровны участь Долгоруких изменилась к лучшему.
(Записки князя Петра Долгорукова. СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия», 2007. С. 395,396,405,406,407,428-430).

1763(4)-1795 Станислав II Понятовский, или Станислав Август (герба) Циолэк Понятовский, (род. 17.01.1732, д. Волчин, Берестейское воеводство, Речь Посполитая – ум. 02. 1798, Санкт-Петербург, Мраморный дворец; погребен в костеле св. Екатерины, в 1938 перезахоронен в Волчине), последний король польский и великий князь литовский. Четвёртый сын воеводы мазовецкого, каштеляна краковского Станислава Понятовского (1676—1762) и его второй супруги, княжны Констанции Чарторыской (Чарторыйской) (1696—1759). Официально в браке не состоял. Имел внебрачных детей. 7 сентября 1764 г. на сейме — единогласное избрание. Короновался в Варшаве; на коронацию «явился не в панцире и не в польском костюме, а в иноземном, старонемецком одеянии». 25 ноября 1795 г. подписал акт отречения; до смерти Екатерины II жил в Гродно, Павел I переселил в Санкт-Петербург, относился к нему дружески, под резиденцию отдал Мраморный дворец; после смерти Станислава Августа и погребения в костеле св. Екатерины на Невском император поставил ему памятник.

При поддержке императрицы Екатерины II, Станислав Понятовский был избран королём. Это был «умный, образованный, патриотически и реформистски настроенный, но слабый и нерешительный вельможа» (Ярослав Шимов). В первые годы правления Станислав Август пытался провести государственные реформы. Он основал Рыцарскую школу (аналог Кадетского корпуса Российской империи), начал формировать дипломатическую службу для создания представительств при дворах Европы и Оттоманской империи. 7 мая 1765 года был учреждён Орден Святого Станислава — второй по значимости польский орден после Ордена Белого орла. Вместе с партией «Фамилия» Чарторыйских (Чарторыских) король попытался реформировать малоэффективное правительство, передав часть полномочий гетманов и казначеев комиссиям, созданным сеймом и несшим ответственность перед королём. В армии стали внедряться новые виды вооружения; стала возрастать роль пехоты. Позже в своих мемуарах Понятовский назвал это время «годами надежд».
Однако реформы в Речи Посполитой не устраивали Российскую империю, Пруссию и Австрию. Им нужен был большой, но слабый сосед…
…Немецкий историк Ганс Дельбрюк так характеризовал политическое состояние Европы в это время: «По окончании Семилетней войны политические организмы впали в своего рода оцепенение. Колоссальная борьба этих семи лет закончилась, не внеся ни территориальных изменений в Европе, ни перемещений в соотношении сил. Державы поняв, что они не могут нанести друг другу существенного ущерба, стали пытаться прийти к взаимному соглашению, не прибегая к решениям силой оружия. Первый раздел Польши, отторгнувший от нее Западную Пруссию, Галицию и обширные восточные области, был произведен путем дипломатических переговоров»¹¹¹.
Для России всегда был важен прежде других вопрос воссоединения Западной Руси с Русским государством; он витал и жил в памяти в той или иной форме — то усиливаясь, то утихая, на протяжении веков: «так он стал еще в XV в. и полтора столетия разрешался в том же направлении; так его понимали и в самой Западной России в половине XVIII в.»¹¹² Но со смертью короля Августа III из русской политики этот вопрос постепенно сошел на нет. Его заменяли вопросы «о гарантии, диссидентах, конфедерациях». Используя дипломатию как метод достижения целей вместо применения военной силы, «русский кабинет сначала довольствовался (думал только) исправлением границы с польской стороны», а Пруссию за содействие в польских делах предполагал вознаградить «каким-нибудь территориальным вознаграждением». Все планы изменила русско-турецкая война. «Фридрих сперва испугался этой войны, опасаясь, что Австрия, злобясь на русско-прусский союз, вмешается в нее, станет за Турцию, впутает и Пруссию. С целью отклонить эту опасность из Берлина с самого начала войны и была пущена в ход мысль о разделе Польши. Эта идея ничья; она сложилась сама собой из всего строя, быта и соседского окружения Речи Посполитой и носилась в дипломатических кругах давно»¹¹³, — делает вывод русский историк В.О. Ключевский.
А что же важнейшим было для Пруссии? «При деде и отце Фридриха II три раза предлагали Петру I раздел Польши, и всегда непременно с уступкой прусскому королю Западной Пруссии, отделявшей досадным промежутком Бранденбург от Восточной Пруссии. Фридриху принадлежит не сама идея, а ее практическая разработка. Он сам признавался, что, страшась усиления России, он попробовал без войны, без жертв и риска, только ловкостью извлечь пользу из ее успехов. Война России с Турцией дала ему желанный случай, который он, по его выражению, ухватил за волосы»¹¹⁴, — продолжает анализ предыстории раздела Польши ученый. И действительно, к этой идее Фридрих стал склоняться уже в Семилетнюю войну. В течение последних двух кампаний 1761 и 1762 гг. он не дал ни одного сражения, несмотря на свое численное превосходство в 1762 г. и приблизительное равенство сил во время войны за Баварское наследство в 1778 г.
«По его [Фридриха II] плану к союзу России с Пруссией привлекалась враждебная им обеим Австрия для дипломатического – только отнюдь не вооруженного – содействия России в войне с Турцией, и все три державы получали земельное вознаграждение не от Турции, а от Польши, подавшей повод к войне».
Три года длились переговоры держав по разделу польских земель, «перетасовывая области и население, как игральные карты». А каковы итоги игры? «Молдавия и Валахия, христианские княжества, отвоеванные у турок русскими войсками, возвращались именно по настоянию Фридриха, союзника, под турецкое иго, освобождение от которого им было торжественно обещано, а взамен этой уступки русский кабинет, обязавшись охранять территориальную целостность христианской Польши от хищных соседей, заставил Россию вместе с ними участвовать в ее расхищении.
Вышло так, что одни польские области отходили к России взамен турецких за военные издержки и победы, а другие – к Пруссии и Австрии так, ни за что, или к первой как бы за комиссию и за новую постановку дела, за фасон, а ко второй в виде отступного за вражду к России, вызванную ее союзом с той же Пруссией*. <…> По вине Фридриха победы 1770 г. принесли России больше славы, чем пользы. Екатерина выходила из первой турецкой войны и из первого раздела Польши с независимыми татарами, с Белоруссией и большим нравственным поражением, возбудив и не оправдав столько надежд в Польше, в Западной России, в Молдавии и Валахии, в Черногории, в Морее»¹¹⁵.
А как противилась сама Польша накануне, когда окончательно решалась ее судьба между Пруссией, Австрией и Россией? По словам молодого короля Швеции Густава III, где сеймовые неурядицы в стране напоминали польские, писал: — «Польские известия все те же: анархия и подкуп! То же будет и с нами, если не поможем себе сильными мерами». И незамедлительно приступил к «сильным мерам», чего боялась Россия, так как «шведский переворот мог привести к войне более опасной и тяжелой, чем война с польскими конфедератами». А несколько раньше, на принятые решения в Варшаве королем и сенатом обратиться за покровительством к Екатерине II с целью защиты от посягательств и провокаций со стороны Фридриха II, он записал в своем журнале следующие слова: — «Ах, Станислав-Август! Ты не король и даже не гражданин! Умри для спасения независимости отечества, а не принимай недостойного ига в пустой надежде сохранить тень могущества, которую указ из Москвы заставит исчезнуть»¹¹⁶.
Станислав-Август Понятовский пытался изменить тактику отношений с Россией, стал отдаляться с началом турецкой войны, предпринимал шаги против раздела в надежде, что «Западная Европа не останется равнодушной к смелому делу Восточной». Он направил протест во Францию. И во Франции нашел поддержку, но начавшиеся против Жуазеля – главы французской дипломатии — интриги, посредством графини Дюбарри, ставшей любовницей Людовика XV, привели к его замене на герцога Эгильона. Значение Франции в делах Европы значительно упало. Если Мария-Терезия Австрийская первоначально противилась приступать к разделу Польши, боясь, «Что скажет Франция, что скажет Испания, Англия, когда мы теперь вдруг так тесно соединимся с теми, которых мы так сильно желали сдерживать и которых поведение объявляли несправедливым?», то теперь, когда Южный союз – Австро-Франко-Испания — после удаления от дел Шуазеля в 1770 году перестал быть деятельным, Австрия перестала бояться Франции и смело добивалась Галиции с соляными варницами Велички и Бохни (в Западной Галиции) и города Львова. Против раздела Польши не было протеста и со стороны Англии, несмотря на попытки Франции сделать совместный протест.
По трактатам от 5 августа 1772 года к России отходили воеводства: «Инфлянтское (Ливонское), Полоцкое, за исключением небольшой части по левой стороне Двины, Витебское без Оршанского повета, Мстиславское и часть Минского — всего 1 692 кв. мили. Австрии достались княжества: Освенцимское и Заторское, южные части воеводств Краковского и Сандомирского, русское воеводство без Холмской земли и Белзское — всего, кроме Спижа, 1 508 кв. миль. Пруссия забрала Вармию, Поморское воеводство без Гданьска, Мальборкское, Хелминское без Торуня и Великопольские поветы по Нотец — всего 660 кв. миль. Из всего своего пространства (13 300 кв. миль) Речь Посполитая потеряла 3 860 кв. миль с четырьмя миллионами населения»¹¹⁷. Оставалось лишь ратифицировать трактаты, привести новых подданных к присяге перед комиссарами: русским в Полоцке, прусским — в Мальборге, австрийским — во Львове** и закрепить юридически раздел на чрезвычайном сейме. Фактом остается то, что оккупация польских земель не встретила никакого сопротивления со стороны населения. Объяснить такое можно: общим разорением народа, социальным, сословным и религиозным разобщением; а разорению масс сопутствовало и падение духа, который был обессилен напрасно понесенными жертвами четыре года длившегося противостояния, и, наконец, «сломлен отсутствием веры в возможность спастись своими силами». Всяк обыватель знает, что для выживания нации требуются — сильная государственная власть, воля государя исполнить свое предназначение, единство и патриотический настрой. А Польша, из-за своей дурной политики в сословный период правления, религиозного неравенства, корысти, высокомерия, чванства тех, кто обязан был по долгу служить на укрепление страны, лишилась всего этого. Польский историк писал: «Когда апатия овладела обществом Станислав Август написал письма королям Франции, Испании, Португалии, Сардинии, Англии и Голландии, призывая их на помощь. Он не видел возможности сопротивляться силам тройного нашествия, однако думал, что захват страны союзниками еще не есть последний акт дела, которое может вызвать протест Европы и всеобщую войну…». Но, увы! Надежды на заграничную помощь не оправдались. Единственное что удалось королю и сенату — отодвинуть на время созыв сейма после неудавшейся попытки созыва 6 октября 1772 года, на который прибыло только 28 сенаторов и высказавших разные советы королю: одни — созвать «посполитое рушение», другие — «без сопротивления подчиниться требованиям держав-завоевательниц, большинство же высказалось за то, чтобы обратиться к дипломатическим средствам и выжидать». Это означало отказ созыва сейма, от которого требовалось узаконение раздела и отречения Речи Посполитой от отторгаемых земель. Последовал гнев чрезвычайных послов союзников. Под угрозой низвержения короля с престола, устрашающего ареста Красиньского, вызвавшего панику среди сенаторов, подкупов и откровенного предательства «ничтожных» депутатов во главе с депутатом от ВКЛ, «одним из отвратительнейших людей Польши XVIII века»¹¹⁸, великим коронным кухмистром Адамом (герба) Лодзя Пониньским, дела о договорах по разделу Речи Посполитой удалось завершить. Король Станислав-Август Понятовский не исполнил своего предназначения, договоры 8 ноября 1773 года были ратифицированы…

…Более других результатами первого раздела радовались Австрия и Пруссия, Фридрих II торжествовал. Не могла не радоваться приобретению Белоруссии и Екатерина II. С.М. Соловьев писал: — «Но радость не могла быть полною; дело отзывалось горечью; здесь было блестящее завоевание, собирание русской земли, с одной стороны, а с другой – раздел!»¹¹⁹…

…Приведем фрагмент из «Русской истории» В.О. Ключевского относительно значения разделов Речи Посполитой.
«Сведем в польском вопросе конец с началом. Предстояло воссоединить Западную Русь; вместо того разделили Польшу. Очевидно, это различные по существу акты – первого требовал жизненный интерес русского народа; второй был делом международного насилия.
Решение не отвечало задаче. <…> Россия присоединила не только Западную Русь, но и Литву с Курляндией, зато Западную Русь не всю, уступив Галицию в немецкие руки. Рассказывали, что при первом разделе Екатерина плакала об этой уступке; 21 год спустя, при втором разделе, она спокойно говорила, что «со временем надобно выменять у императора Галицию, она ему некстати»; однако Галиция осталась за Австрией и после третьего раздела***.
Польша не была лишним членом в семье государств Северо-Восточной Европы, служа слабой посредницей между тремя сильными державами. Но освобожденная от ослаблявшей ее Западной Руси и преобразовав свой государственный строй … она могла бы сослужить добрую службу славянству…
Россия не присвоила ничего исконно польского, отобрала только свои старинные земли да часть Литвы, некогда прицепившей их к Польше.
Но с русским участием раздвинулось новой обширной могилой славянское кладбище, на котором и без того похоронено было столько наших соплеменников, западных славян. История указывала Екатерине возвратить от Польши то, что было за ней русского, но не внушала ей делиться Польшей с немцами. <…>
Наконец, уничтожение польского государства не избавило нас от борьбы с польским народом: не прошло 70 лет после третьего раздела Польши, а Россия уже три раза воевала с поляками (1812, 1831 и 1863)»¹²⁰.
Добавим — четвертый раз в 1919—1921 годах во время польско-советской войны. Сложными натянутыми отношения с Польшей остаются и ныне. Не могла Екатерина II предвидеть, с какой легкостью почти все возвращенные ею территории Россия через двести лет, в конце XX века, безвозвратно потеряет, будет отступать и уступать другие. Опомнится, придет в себя после «великих свершений» лишь во втором десятилетии века XXI-го.

Примечания
*Россия одновременно вела две войны — с польскими антидиссидентскими конфедератами и Турцией. 9 августа 1770 г. генеральная (верховная) конфедерационная власть провозгласила низложение Станислава Августа Понятовского и бескоролевье. Король обратился за защитой к России. Акт бескоролевья сработал против самих конфедератов, помешав объединить патриотические силы, а коронные войска получили приказ снова выступить против них. Паралельно с этими событиями: в 1769 г. Голицын овладел Хотиным, Румянцев — Молдавией и Валахией; Алексей Орлов сжег 26 июня 1770 г. турецкий флот при Чесме. За этими победами последовали морские победы на Архипелаге (Морее) и на суше в Бессарабии. В июне 1770 г Румянцев разбил турецкие армии при Ларге и Кагуле, взята крепость на Днестре — Бендеры. Последовали другие победы, в 1771г. Долгоруков прорвался через Перекоп в Крым и захватил крепости Кафу, Керчь и Еникале. Хан Селим-Гирей бежал в Турцию, а сменивший его хан Сагиб-Гирей заключил с Россией мир. Успехи России вызвали зависть и опасения со стороны Австрии и Пруссии, что могло вызвать еще одну войну, войну с Австрией. В этих условиях и проявил себя король Пруссии Фридрих II, внушивший Екатерине II и Марии Терезии «витавшую уже давно в дипломатических кругах» мысль о разделе Польши между тремя государствами.
**Принятие присяги на подданство Австрийской монархии от жителей Галиции происходило во Львове: «…от принятия присяги отказался только один староста Каицкий, другие же обыватели не только исполнили призыв, но даже выражали радость, что переходят из-под власти Понятовского под «славное господство императорского дома».
Белорусская шляхта в Полоцке выражала… благодарность императрице за то, что она задумала принять шляхту в состав своего государства.
В Великой Польше было немало шляхты, которая высказала готовность перейти в подданство прусского короля. Все жаждали мира, были готовы согласиться на правление завоевателей, лишь бы только избавиться от удручающей анархии», царившей в государстве. Многие семьи бежали из Польши в Венгрию, Силезию или Моравию. Воеводства, в которых не было сожженных или ограбленных деревень, были счастливым исключением.¹²¹.
***В результате трех разделов Польши:
первый — по разделу 1772 года – 6 февраля в Петербурге между Россией и Пруссией был подписан секретный пакт (конвенция, трактат), а 19 февраля в Вене от Австрии подписали император Иосиф II (соправитель) и его мать императрица Мария-Терезия. После завершения военной кампании уже 22 сентября к России отошли: Витебское, Полоцкое и Мстиславское воеводства (часть земель Белоруссии). Галиция отошла к Австрийской империи под власть Габсбургов — императоров Священной Римской империи. К Пруссии – Поморье без Гданьска и часть западных прусских земель;
второй — 23 января 1793 года между Россией и Пруссией подписан двухсторонний договор о дальнейшем разделе Польши. К России отошли украинские и белорусские территории: Киевское, Брацлавское, Подольское, Минское, часть Виленского воеводства и восточная часть Волыни.
К Пруссии отошли польские земли с городами Гданьск, Торунь и Познань.
третий — раздел 1795 года по договору между Австрией, Пруссией и Россией. Раздел закреплял русско-австрийско-прусскую границу с прекращением существования Речи Посполитой. «Земли, забранные Россией, — писал историк В. Грабеньский, — шли с юга по течению Буга до Немирова и старой прусской границе до Балтийского моря. Австрии досталось пространство между Пилицей, Вислой и Бугом. Пруссия заняла край между Пилицей, Бугом и Неманом»¹²².
К России отошли земли от Либавы до Ровно и Бреста: Литва (за исключением Занеманья, которое отошло Пруссии), Курляндия и западная Белоруссия с Брестом. Польшу поделили Пруссия (ей отошла и Варшава) и Австрия.
Основной вывод историков нашего времени, который вытекает из политики государств, участвовавших в разделах Речи Посполитой, состоит в следующем. «Разделы Речи Посполитой — явление сложное и противоречивое в своей основе. Они не могут быть однозначно оценены. В них сочетались весьма противоречивые факторы. И все же ведущим, главным моментом была ликвидация независимого, исторически сложившегося и имевшего возможность к развитию польско-литовского государства. Правда, условия жизни не позволили реализовать эту возможность. Со стороны Пруссии, Австрии и России это был акт экспансии, насильственного захвата. Эти три страны несли ответственность за историческую трагедию Речи Посполитой. <...>
Несомненно, что главная вина в падении Речи Посполитой лежит на польских и литовских магнатах и шляхте, разваливших страну изнутри, так и не понявших, что сохранить политические свободы невозможно без освобождения крестьянства и наделения его землей, без предоставления равных с католиками прав православным и протестантам, наконец, без крепкой законодательной и исполнительной власти, без понимания того, что свобода должна опираться на дисциплину и соблюдение законов» (История внешней политики России. Т.2; М.: Акад. проект; Парадигма, 2018. C. 196-197).
Четвертый раздел (передел) земли Речи Посполитой произошел по Тильзитскому мирному договору. 25 июня 1807 года на Немане произошла «театрализованная» встреча двух императоров: Франции и России. Подписанный в Тильзите (ныне г. Советск в Калининградской области России) 8 июля и ратифицированный на следующий день, 9 июля 1807 г., Наполеоном и Александром I мирный договор закрепил за Пруссией Бранденбург, Померанию, Силезию и Старую Пруссию, но без Данцига. Владения прусского короля Фридриха-Вильгельма III западнее Эльбы вошли в королевство Вестфалия (Анри Лашук. С. 320)¹²³. К России от Пруссии отошел Белостокский округ. Из польских земель, входивших в состав Пруссии, было образовано Великое герцогство Варшавское в полной зависимости от Франции и с населением 2400000 передано «в наследственную собственность саксонскому королю Фридриху-Августу III (1750-1827), тому самому, которому польский народ предлагал наследование после Понятовского. Город Данциг восстановил свой свободный статус, но теперь находился под двойным управлением — Пруссии и Саксонии. 22 июля 1807 года французский император даровал княжеству [герцогству] конституционную хартию»¹²⁴. Однако международно-правового признания герцогство Варшавское не получило.
Просуществовало Герцогство Варшавское до 1813 года. В результате перераспределения польских земель Венским конгрессом Галиция и часть Малой Польши с Краковом остались за Австрией.
C 1815 до 1918 гг. Польша — Царство (Королевство) Польское — в составе Российской империи. Александр I 25 мая 1815 г. подписал в Вене Основания конституции и назначил комиссию для составления ее проекта, 27 ноября 1815 г. в Варшавском замке даровал Конституционный устав, а 15 марта 1818 г. лично открыл Сейм Республики Польша, представлявший законодательную власть.. Российский император становился одновременно и польским царем (королем). Свои властные полномочия осуществлял через институт наместничества. Первым царским наместником в Варшаве с титулом вице-короля стал Юзеф Зайончек, польский и русский генерал, с широкими конституционными правами. Внешняя политика оставалась за императором.